Сломанная скрижаль [СИ] - Кристиан Бэд

нарождались на его поверхности, отражая не самого Борна, но какую-то пока неясную часть его.

Он видел лишь смутный образ, но это притягивало его, как магнитом. И не только его.

Похоже, «зеркало» засасывало в себя всё тонкое и невесомое — лабораторную пыль, например. И кружило её потом, то всасывая в себя, то извергая обратно.

— Ты изобрёл пылесос? — спросил он с удивлением.

— Вроде того, — буркнул Фабиус уклончиво.

— А зачем?

Лицо мага вдруг покраснело и покрылось испариной. Он уставился на Борна так, словно намеревался вытолкать из пентерного зала взашей.

Демон не замечал мучений друга, и магистр Фабиус всё-таки сдержался. Только засопел сердито и спрятал руки под прожжённый измятый фартук.

Борн же всё смотрел в «зеркало», ощущая его странное притяжение. И именно это, а не дружба и общие испытания, остановило Фабиуса.

— Оно притягивает тебя? — спросил магистр.

Исследователь в нём победил.

Борн кивнул и протянул к «зеркалу» руку, наблюдая, как всё быстрее кружатся пылинки.

— Значит, оно работает! — воскликнул Фабиус. — Осталось найти способ, чтобы переместить его в ад!

— Способ-то есть… — кивнул Борн.

— Есть?! — так и взвился Фабиус. — Так почему ты два года не говорил мне об этом?!!

— Потому что он появился только вчера, — терпеливо пояснил Борн.

— Значит, ты нашёл проход в ад? — Маг схватил с кресла плащ. — Где он? Идём, ты должен срочно показать мне это место!

Борн усмехнулся.

Вот теперь он увидел настоящего Фабиуса. Мага, с которым сражался плечом к плечу с самим Сатаной.

Глаза человека горели, короткая борода грозно топорщилась.

— Идём же! — требовал он.

— Только если ты объяснишь мне, что это! — Борн указал на «зеркало».

— А ты будто не понимаешь? — удивился маг и отвернулся, избегая ответа.

Демон качнул головой: нет, он не понимал. Это была какая-то стихийная магия, но кто бы познал её всю?

Прядь смоляных волос выбилась из хвоста демона, и Локки, сидевший у него на плече, поймал её лапой, тут же запутавшись и запищав.

Демон терпеливо освободил дракончика и перевязал волосы поплотнее.

— Ну? — повторил он.

Фабиус молчал, уставившись в пентаграмму. Лицо его то бледнело, то наливалось кровью.

— Я пытаюсь его найти, — выдохнул он наконец.

— Кого? — нахмурился Борн, и кровь снова залила физиономию мага.

— Дамиена, балда! — взревел он. — Ты как будто не понимаешь, что меня гнетёт и не даёт спать! Его душа отправилась в твой проклятый ад! Я два года перебирал все доступные способы, позволяющие извлечь душу из адской ловушки. И вот… Вот…

Фабиус указал рукой на поток пылинок, и Борн снова уставился в «зеркало».

Пылинки крутились и манили его. Это была ловушка, хитрая ловушка, вытягивающая «душу»…

Демон вздрогнул и внимательно посмотрел в безумные глаза Фабиуса.

— А ну, прочь! — воскликнул он, выталкивая мага. — Прочь отсюда! Прочь, не то она пожрёт и тебя, и меня!

Уже во дворе они отдышались и по-иному посмотрели друг на друга.

Фабиус был тяжёл и крепок, и Борну пришлось приложить немало усилий, чтобы выволочь его из башни без телесных увечий.

Да, они были очень разными: демон и человек. Но страсть к познанию роднила их.

Потрясённый гибелью души сына, Фабиус совсем не впал в маразм, как казалось Борну. Он искал решение и, похоже, нашёл его.

Зеркало было накопителем энергии сущего. Магией, притягивающей и душу, и средоточие огня, и зацикливающей их движение.

Да, душа движется, потому она и живая.

Души гибнут в артефактах, потому что лишаются движения. Не все одинаково быстро, но два года было слишком большим сроком.

Душа Дамиена давно погибла, если вообще сумела уцелеть и не попасть кому-то в желудок в первые же секунды после гибели.

И всё-таки Фабиус искал и надеялся. Но ему повезло, что зеркало не засосало его самого.

Борн обнял потрясённого приятеля и повёл на кухню. Там была водка, и можно было приготовить яичницу.

И поговорить, наконец, по-человечески, или как это ещё называется, когда двое рискуют доверить друг другу самые глубинные мысли? Чёрные и тяжёлые, как ад, что у них внутри.

***

Водка была крепкая, но пили её — как воду.

Оба. И демон, и человек.

— Я стоял и смотрел в небо, а снежинки ложились мне на лицо и таяли, — вспоминал Фабиус. — Они обретали во мне палача. Их направлял ветер, безжалостный, словно рок. Они не могли избежать гибели, потому что были частью стихии. Но человек — сильнее стихий. И я начал поиски. Ведь я — человек, а не безвольная капля застывшей воды.

Демон слушал и кивал.

Разум на то и дан, чтобы прокладывать путь в мироздании согласно собственной маленькой воле. Заблуждаться, кружить, обманываться, но всё-таки иногда делать шаг.

— Я боялся сказать тебе, ведь ты получил своё, — продолжал Фабиус. — Твой сын вернулся к тебе…

Демон покачал головой:

— Он не помнит меня. Не помнит своей жизни в аду. Это не мой и не твой сын, а кто-то новый, чужой. Молодой и необузданный, как стихии, связавшие этот мир.

— У неё привычки Дамиена… — тихо сказал Фабиус.

— И порывистость Аро, — вздохнул Борн. — Но пора признать: Диана — суть что-то иное. Её душа прошла через сито этого мира, подобное твоему зеркалу. И изменилась.

Фабиус зябко повёл плечами:

— Как ты думаешь, Дамиен… Он мог уцелеть в аду?

Борн снова вздохнул. Он не верил, что такое возможно, но признался:

— Не знаю.

— Но если ты нашёл портал в ад… Наверное, ты мог бы?.. — Фабиус замялся.

— Да, — кивнул демон, понимая, какое страшное испытание он готовит себе. — Я попробую выяснить, что стало с душой Дамиена.

«Безумец, — стучало у него в висках. — Сатана только того и ждёт…»

Борн мотнул головой, отметая трусливые мысли.

— Я спущусь в ад и попробую отыскать очевидцев тех страшных событий. Адские твари любопытны. Возможно, они знают, что стало с душой мальчика, — повторил он, отсекая себе лазейки к отступлению.

— Я могу отправиться с тобой! — горячо откликнулся Фабиус.

Погибнуть маг боялся только от старческой немощи, и в горячности забывал про тех, кому могла понадобиться его забота.

Про Диану и Алиссу с ребёнком, про слуг и деревеньку около острова.

— На разведку я пойду один, — отрезал Борн. — Ты не так подвижен, как я, и не знаешь ада. А после, когда я вернусь… — «Если вернусь» — отозвалось эхом. — Тогда и решим, как быть дальше.

Фабиус неохотно кивнул, и Борн спросил его, чтобы переключить:

— А как ты назовёшь сына Алиссы?

Магистр задумался, налил водки в два стакана: рюмки кухарка запирала на ночь в сундук, вместе с другой дорогой